Дом на Соколе - ручная работа

Прежде всего, Владислав Платонов задал сразу два направления развития существующего объема: к дому был пристроен гараж с жилым помещением на втором этаже, а двускатная кровля поднята на высокие стропила. При этом последняя сохранила прежний угол наклона скатов – архитектор сознательно не стал «растягивать» стропила на весь увеличенный объем, с тем, чтобы подросший дом сохранил свой прежний силуэт и не выглядел в поселке гигантом среди лилипутов. 

Таким образом, реконструированный дом уподоблен комбинации нескольких разрозненных элементов: это основной жилой объем, который архитектор облицевал черным камнем, гараж, который выкрашен в белый цвет, и высокая пирамида кровли с остроугольным прозрачными фронтонами. На первый взгляд, эта комбинация кажется сложившейся совершенно произвольно, по воле случая, и подобная «необязательность» композиции придает довольно крупному объему визуальную легкость и динамизм. Впрочем, более внимательно изучая дом, быстро обнаруживаешь множество мелких архитектурных деталей, которые, словно незаметные стежки искусного портного, связывают разрозненные элементы в единое полотно. Это и пергола над эксплуатируемой кровлей белого объема, и элегантный «конструктивистский» балкончик, и узкая стеклянная «перемычка» между двумя параллелепипедами, и вынесенная тонкая наклонная опора из черного металла. 

Заявленная на фасадах игра материалов в полной мере реализуется и в интерьере дома. Во входной зоне светлый деревянный пол комбинируется с черными стенами, выложенным той же каменной плиткой, что и наружные стены, а образ гостиной построен на взаимопроникновении черных и белых плоскостей, раскрывающих традиционную антитезу «инь и янь» в совершенно неожиданных с точки зрения пластики и геометрии сочетаниях. Жилое пространство второго этажа также разделено на «белую» (детскую) и «черную» (взрослую) половины, а границей между ними служит узкий коридор с темным потолком и светлым полом – на фасад он выходит как раз той самой стеклянной вертикальной «перемычкой». 

Впрочем, тему взаимопроникновения внешнего и внутреннего архитектор развивает не только с помощью диалога белого и черного. Так, например, к дому пристроена терраса-помост: она выполнена в японском стиле, и в нем же оформлены интерьеры спальни родителей. И если внизу архитектор ограничился использованием характерных решетчатых перегородок, то на втором этаже атмосфера японского дома воссоздана им с потрясающей точностью и полнотой. Особенно эффектны здесь циновка, покрывающая пол и частично переходящая на стены, и изогнутые гофрированные листы, которыми отделаны стены и потолок.  Сам Владислав Платонов признается, что с помощью подобных пластических композиций стремился подчеркнуть интимность и замкнутость пространства спальни, превратить ее в своего рода кокон, уютный и безопасный. 

Но, пожалуй, едва ли не самым интересным пространством в этом доме стала мансарда, площадь которой в ходе реконструкции увеличилась вдвое. Высоко поднятые стропила, остекленные проемы между ними и большие окна в торцах сделали это помещение более чем светлым и просторным, однако в нем требовалось найти место для душевой и санузла. Архитектор очень не хотел «дробить» получившееся пространство, наполненное светом, каким-либо перегородками, поэтому предложил заказчикам… предусмотреть еще один уровень. А для того, чтобы мансардный этаж остался таким же светлым, пол четвертого этажа сделали стеклянным. Прозрачные панели положили на массивные поперечные балки, требуемые  сантехнические кабины обнесли стенками из матового стекла, а лестницу, ведущую наверх, сделали максимально прозрачной и легкой: черные деревянные бруски, нанизанные на тонкие металлические стержни, кажутся подвешенными в воздухе. 

Главная отличительная особенность этого дома – высочайшее качество проработки архитектурного образа в целом и всех деталей, вплоть до самых мельчайших, из которых складываются и интерьер и фасады. Подчеркнем, что подобная обстоятельность архитектора начинается задолго до реализации проекта: Владислав Платонов сам разрабатывает все узлы и элементы интерьера своих домов, вручную выполняет все чертежи, а затем строго следит за подбором материалов и ходом строительных и отделочных работ. Подобные «дома ручной работы» были чем-то само собой разумеющимся для эпохи мастеров и артелей, но сегодня они воспринимаются как исключение из правила, и тем удивительнее, что одно из таких счастливых исключений находится практически в самом центре Москвы.