КЛИМАТ И МЕНТАЛИТЕТ
Один из самых очевидных вызовов, о котором говорили все — это климат. Колумбиец Луис Кальдерон признался, что ему пришлось значительно адаптировать свои решения к российской действительности. К примеру, он отметил, что в планировках квартир потребовалось выделить специальную зону при входе, где можно снять и оставить верхнюю одежду, — такая практика совершенно не характерна для его страны, где люди в принципе не носят зимние вещи.
Македонский архитектор Сара Симоска соглашается с ним: в российском климате следует принимать в расчёт нехватку солнечного света и сильные холодные ветры.
Максим Кунин из роттердамского бюро BOLD-collective также отметил, что задача усложняется климатическим разнообразием России. «Одно дело создавать дома для сурового уральского климата и совсем другое — для умеренного московского. Самым сложным делом для нас было придумать гибкое решение, которое бы подходило для широкого применения».
Его коллега Джеффри Эберли признался, что его куда больше волновал крайне консервативный российский менталитет. «У меня создалось впечатление, что сегодня российской культуре присуща большая доля скептицизма… Мы старались создать такой продукт, который бы смог предложить по-настоящему убедительную и привлекательную альтернативу нынешней ситуации».
Архитектор из Бангкока Перая Супхасидх также упомянула консерватизм, например, при выборе строительных материалов: «Мы предлагаем уйти от бетона как основного материала и начать больше использовать древесину».
Кунин согласился, что, в отличие от других стран, Россия гораздо меньше применяет дерево, несмотря на то что оно дёшево и экологично. «Главное, что мы хотим подчеркнуть, — это то, что, во-первых, строительство с применением древесины — это не какая-то роскошь для России, это вполне реально, а во-вторых, это в целом часть общемирового тренда».
Супхасидх поделилась своим наблюдением, связанным с культурой хранения вещей. Побывав на экскурсии в нескольких московских квартирах, она отметила, что «из поколения в поколение люди традиционно используют квартиры как что-то вроде хранилищ». Перая считает, что, избавившись от многих накопленных за годы вещей, можно будет высвободить полезные квадратные метры. Но она также понимает, что это решение может оказаться слишком радикальным для привычного образа жизни.
Клаудиа Риккарди из итальянского бюро TA.R.I Architects также много говорила о необходимости примирять российскую действительность с актуальными трендами и запросами.
Многие из сложностей, с которыми столкнулись архитекторы, оказались не российскими, а всеобщими: «Несмотря на то, что иногда кажется, будто мы в разных вселенных, проблемы у нас в основном одинаковые, — заключил Кальдерон. — Размер квартир, энергоэффективность — со всем этим я сталкивался, проектируя жильё и у себя в стране».
Сара Симоска подчеркнула, что некоторые элементы советской архитектуры следует сохранить. «Это должна быть не формальная консервация, будто вы просто что-то взяли и в морозилку положили, — нужно предложить варианты нового использования и переосмысления [советского наследия] в дизайне».
Текст: Тимур Золотоев, Линдси Фри
Фото: Глеб Леонов