• Как собирали деньги на дороги томские обыватели в 1904 году

Традиции, что ни говори, удивительно живучи. Дороги почти везде скверные. Сплошные ухабы, рытвины да грязь. И так ― вплоть до конца ХIХ столетия.

Заведующий дорожно-строительной частью канцелярии Почтового тракта в 1893 году сообщал начальнику губернии Тобизену: дороги у нас безобразней, чем в Енисейской и Иркутской губерниях. В плохом состоянии обнаружил он дороги на подходах к городу и в самом Томске. Вторя ему, полицмейстер докладывал в городскую управу: «В наступившее время при еще незначительной грязи переходы через улицы в городе уже представляются весьма неудобны для жителей вообще, а для детей в особенности. С наступлением же весенней распутицы детям переходить через улицы станет невозможно…».

Весной и осенью управу досаждали жалобами, что «жители некоторых частей города лишены возможности пешего передвижения по улицам без опасения оставить на них свои калоши. Езда в экипажах стала положительно невозможна…».

Пока пожарные добирались к месту пожара, выкарабкиваясь из грязи, пламя успевало перекинуться на соседние дома. «В конец Никитинской улицы нет никакой возможности по грязи проехать, — взывали домовладельцы, — и в случае, Боже сохрани, пожара от непроезда по улице имуществу нашему грозит большая опасность».

«Дорога по Московскому тракту, пролегающая по городским землям, находится, как я испытал на себе, в крайне неисправном состоянии», — раздраженно указывал городскому голове губернатор. В то же время полицмейстер докладывал в рапорте, что «некоторые части местности под названием «Болото» представляются не только непроездными, но даже с трудом проходимыми…».

А вот что сообщало «Восточное обозрение»: «Улицы Томска являются его самым больным местом. Они не отличаются исправностью и почти во всякое время года изобилуют неровностями, ухабами, ямами. Осенью же и весной некоторые превращаются в болото. Бывали случаи, в некоторых местах осенью вязли лошади и люди и выбраться могли только при посторонней помощи».

Газета «Сибирская жизнь» писала: на Еланской улице лошадь попала в трясину и ее наполовину засосало. Считай, едва ли не в центре города…

Средства на содержание дорог городская казна отпускала. Но крайне незначительные. Мостовые на двух-трех главных улицах стали строить из песка и щебня лишь в начале XIX века. Прочие дороги еще долгое время устилали валежником да подсыпали песком. Не имея достаточных средств на благоустройство, городские власти принуждали к тому владельцев зданий. Но постановления думы почти не выполнялось. 

В общественную казну поступали небольшие средства в виде платы за проезд по городу груженых возов — деньги шли на благоустройство. Большинство же купцов стремились избежать выплаты повозного сбора. Скажем, Илья Фуксман велел делать приличный крюк, объезжая городскую заставу, и просто отказывался платить. Доходило до того, что рабочие Фуксмана держали дорожного смотрителя, пока обоз купца проходил мимо Степановской заставы по дороге, «удобной для проезда и провоза груза». О насилии над сборщиком податей дума поставила в известность прокурора Томского окружного суда…

Хозяин дома, купив его или построив, давал полицмейстеру расписку: обязуюсь, дескать, содержать в порядке участок дороги около дома. Но выполнять обещанное никто не спешил. Да и сточные канавы, тянувшиеся вдоль дорог, мало кто чистил, хотя город имел сложную, разветвленную дренажную систему.

«Канавы для стока не действуют… Гостиный двор надо замостить и сделать новый сток. Деньги на замощение взять из городской казны или у владельцев домов», — находим в протоколе заседания городской комиссии по благоустройству. Возглавлял ее на ту пору городской голова Алексей Макушин, много сделавший для ремонта отвратительных томских дорог.

Хотя, если быть точным, первым отважился приступить к шоссированию улиц градоначальник Петр Михайлов. При нем управа сколотила артель из 30 рабочих, предоставила лошадей, инструмент (1885). По утвержденному думой в 1892 году плану следовало, в первую очередь, привести в порядок улицы Монастырскую, Спасскую, Дворянскую и Базарную площадь, улучшить Нечаевскую, Жандармскую и Обруб. Полотно дорог нивелировали, посыпали галькой и песком, попутно занимаясь отводом ключей, подземных вод, укрепляя по обочинам ренштоки.

Расходы на городское благоустройство в 1885 году составили 14 630 рублей, из них десять тысяч ушло на содержание рабочей артели, а оставшиеся деньги — на устройство дорог к Черемошинской пристани и по Московскому тракту. Поскольку средств не хватало, решили «строить в первую очередь те дороги, в которых стоит более неотлагательная надобность».

Какие именно? Взвозы к Томи и Ушайке, улицы Большая Садовая и та, что вела к дальним ключам. Всех шоссированных дорог в Томске было тогда не более восьми верст. Мостовые работы на Александровской улице обошлись городу в 1 815 рублей, Буткеевская дорога стоила 656 рублей, за мостовую на Обрубе выложили 828 рублей.

Движение на Обрубе было оживленным, мостили здесь особо тщательно: утрамбовав полотно, посыпали песком, затем укладывали бутовый камень и на него для заполнения промежутков «намазывали» глину. Через некоторое время мостовую вновь посыпали песком.

Но безденежье угнетало томичей. Работы велись медленно. Материала не хватало, цены на него и на рабочие руки росли вверх…

Члены управы требовали шоссировать улицы Университетскую, Духовскую, Заисточную и Заозерную. Жители Кондратьевской улицы жаловались градоначальнику купцу Михайлову: «С давних пор терпим неудобство в этой улице. Грунт ее ослаб, полотно представляет ряд холмов и ям, в которых застаивается вода. Поэтому каждую весну, лето и осень мы терпим невыносимые неудобства от невылазной грязи и ухабов… После дождей обывателю нет никакой возможности провести к себе не только воз дров или бочку воды, но даже легкий экипаж». С подобной жалобой обращались жители Дворянской, Спасской и других улиц.

Комиссия во главе с гласным думы Петром Богомоловым ходила по городу, осматривала состояние улиц, прикидывала траты. Сам Богомолов отвечал за «общее наблюдение», материалы, рабочую силу. Из-за дефицита средств программу работ перекраивали. Особенно тяжело давалась заготовка булыжника. Собирали его на мелководье у Томи, доставляя на плотах из окрестных деревень. В ход шла, большей частью, галька, которой утрамбовывали полотно на три раза. Откосы дорог укрепляли дерном.

В сентябре 1904 года состоялось «историческое» совещание с домовладельцами. Городской голова Алексей Макушин пригласил самых состоятельных домовладельцев — Кухтерина, Фуксмана, Шадрина, Флеера, своего брата Петра Макушина и доверенных лиц крупнейших фирм, чтобы обсудить перспективы совместного замощения улиц. Часть улицы, где располагался чей-то дом, он предложил мостить камнем на деньги владельца и города поровну. А поскольку против дома стоял другой, оба хозяина тратили бы каждый по четверти стоимости работ — из расчета по шесть рублей за квадратную сажень мостовой.

Богатые домовладельцы согласились, а купец Морозов даровал городу на мощение улиц аж 1 500 рублей. Хозяева усадеб договорились с управой, что те, кто поскупится, будут мостить потом дорогу целиком за свой счет. Правда, выполнить угрозу у города не хватило духа.

Снова составили план благоустройства центральных улиц города. Жители Александровской улицы (ныне Герцена), которую не включили в план из-за недостатка средств, составили жалобу. Они сообщали, что «временное исправление дороги на деньги владельцев домов» не приносит результата — нужна капитальная дорога, ведь по этой улице проходит бойкое движение и экипажи из-за бездорожья постоянно ломаются.

Вместе с заявлением инженеры представили технический проект. Узнав, подрядчик Франц Сребалис заявил в управу, что стоимость работ, предложенных инженерами, слишком высока — миллион 115 тысяч рублей. И предложил «на тех же технических условиях» выполнить работу за 775 тысяч рублей, замостив, а потом и заасфальтировав городские улицы. В течении десяти лет Сребалис обещал «покрыть асфальтом две тысячи квадратных сажень дорог двумя слоями толщиной в дюйм каждый». Соблазнял «устроить городские площади», выполнив работы из городского материала, но своими мастерами. Мало того, давал пятилетнюю гарантию на покрытые асфальтом мостовые, обязуясь «проводить текущий ремонт дорог еще в течение следующих пяти лет». От такого натиска отцы города даже растерялись. Но не успели прийти в себя и обдумать условия, как одно за другим посыпались новые дельные предложения.

«Желаю взять подряд по устройству мостовой по Черепичной и Монастырской улицам. Готов приступить к заготовке камня хоть сегодня…», — сообщал домовладелец Николай Максимов. «Желаю взять подряд на замощение улиц Томска своим материалом — булыжником или бутовым камнем», — заявлял мещанин Михаил Оркин. Предложения Барского и Сребалиса заслуживали пристального рассмотрения. Но смета работ повергала управу в ужас, так что «по техническим причинам» оба предложения пришлось отклонить.

Договорились не прибегать к услугам предпринимателей, а изыскивать деньги и строить самим. Повысили «оценочный сбор» с домовладельцев — пошлину за оценку недвижимости. Подняли ставку «сбора с лошадей», который платили обозники. Взялись хлопотать о «попудном сборе с грузов». Решили «ежегодно откладывать на мощение дорог из бюджета по десять тысяч рублей», снизив расходы на содержание полиции.

Комиссия по благоустройству утвердила размеры булыжника («не менее трех вершков в разрезе, порода — песчаник»). Город обдумывал, не купить ли ему пароход для провоза камня водою. Прикидывали даже, какое именно потребуется судно — 35-сильное, винтовое, двухколесного типа, стоимостью порядка 50 тысяч рублей. Содержать пароход предлагали на бюджетные деньги: жалование команде, горючее, смазка, ремонт — все это обходилось бы ежегодно в восемь тысяч рублей. Но покупать лишь пароход не имело смысла, а баржа к нему стоила еще тысячи четыре. Подсчитали, прикинули — и поняли: не потянем. Не вышло также купить, как советовали некоторые, «переносную узкоколейную железную дорогу для доставки камня на место». По той же причине.

«Ввиду преимуществ хозяйственного способа перед подрядным» отодвинули в сторону заманчивые проекты, вздохнули — и стали потихоньку, сколь позволяли средства, мостить томские улицы без всяких причуд. Осушая их одновременно по плану, который составил инженер Важеевский.

Работа пошла. В 1905 году замощением было охвачено 55 135 квадратных сажень дорог, а камня доставили около тысячи кубов. К участию в дорожно-строительных работах управа привлекла томские фирмы, кампании, правительственные учреждения. Общая площадь булыжных мостовых в 1906 году должна была составить уже 75 тысяч квадратных саженей. Однако мостили дороги велись медленнее, чем хотелось: к 1911 году из сотни верст городских дорог удалось с трудом замостить лишь пятую часть. Да и качество работ, по правде говоря, давало повод к разговорам о нерадивости и взятках. «По случаю дождей, — балагурил сатирический журнал «Осы», — на томских улицах Венеция. Навигация не останавливается, несмотря на замощение главной улицы…».

Виктор Юшковский, vtomske.ru «По старой памяти».